Неточные совпадения
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще
нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее за руку так сильно, что красные следы остались
на ней от браслета, который он прижал, насильно посадил ее
на место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то подлость ― это. бросить мужа, сына для любовника и есть хлеб мужа!
Между тем псы заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто за это получал бог знает какое жалованье; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант, вероятно молодого щенка, и все это, наконец, повершал бас, может быть, старик, наделенный дюжею собачьей натурой, потому что хрипел, как хрипит певческий контрабас, когда концерт в полном разливе: тенора поднимаются
на цыпочки от сильного желания вывести
высокую ноту, и все, что ни есть, порывается кверху, закидывая голову, а он один, засунувши небритый подбородок в галстук, присев и опустившись почти до земли, пропускает оттуда свою
ноту, от которой трясутся и дребезжат стекла.
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее;
ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все
выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает
на колена, сжимает перед собой руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких
нот — и с последней
нотой обморок!
Он начал с низких
нот, затем постепенно перешел
на высокие и окончил густой октавой.
Он знает о соперничестве Гаврилы и презирает его, ловя и подчеркивая всякий срыв
на высоких конечных
нотах.
Несколько десятков голосов разрубали желто — красного попугая
на части, кидали его в воздух, растягивали, качали, подымали
на самые
высокие ноты и опускали
на самые низкие…
Mой брат поднял тон диалога
на ноту выше...
Замечательно, что многие легавые собаки не могут сносить музыки, которая действует болезненно
на их нервы: они визжат, воют и даже подвергаются судорогам, если им некуда уйти от раздражительных музыкальных звуков, предпочтительно
высоких нот.
Он ударил своей умелой рукой по клавишам, подражая праздничному колокольному трезвону. Иллюзия была полная. Аккорд из нескольких невысоких тонов составлял как бы фон поглубже, а
на нем выделялись, прыгая и колеблясь, высшие
ноты, более подвижные и яркие. В общем это был именно тот
высокий и возбужденно-радостный гул, который заполняет собою праздничный воздух.
В саду было совершенно тихо. Смерзшаяся земля, покрытая пушистым мягким слоем, совершенно смолкла, не отдавая звуков: зато воздух стал как-то особенно чуток, отчетливо и полно перенося
на далекие расстояния и крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки… По временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший
на самые
высокие ноты и замиравший как будто в огромном удалении. Это мальчишки кидали камни
на деревенском пруду, покрывшемся к утру тонкой пленкой первого льда.
С рыдающими
нотами и
высокими переливами этот голос производил
на всех чарующее впечатление.
Странного рода чувства его волновали: в продолжение всего предыдущего разговора ему ужасно хотелось поспорить с Белавиным и, если возможно, взять
нотой выше его; но — увы! — при всем умственном напряжении, он чувствовал, что не может даже стать
на равную с ним высоту воззрения.
Мойсей Мойсеич взял двумя
нотами выше и закатился таким судорожным смехом, что едва устоял
на ногах.
Подле одного ярко пылающего костра, прислонив голову к
высокому казачьему седлу, лежал
на широком потнике молодой офицер в белой кавалерийской фуражке; небрежно накинутая
на плеча черкесская бурка не закрывала груди его, украшенной Георгиевским крестом; он наигрывал
на карманном флажолете французской романс: «Jeune Troubadour» [«Юный трубадур».], и, казалось, все внимание его было устремлено
на то, чтоб брать чище и вернее
ноты на этой музыкальной игрушке.
Он вынул из кармана дудочку и заиграл. Тетка, не вынося музыки, беспокойно задвигалась
на стуле и завыла. Со всех сторон послышались рев и аплодисменты. Хозяин поклонился и, когда все стихло, продолжал играть… Во время исполнения одной очень
высокой ноты где-то наверху среди публики кто-то громко ахнул.
Вавило играет песню: отчаянно взмахивает головой,
на высоких, скорбных
нотах — прижимает руки к сердцу, тоскливо смотрит в небо и безнадежно разводит руками, все его движения ладно сливаются со словами песни. Лицо у него ежеминутно меняется: оно и грустно и нахмурено, то сурово, то мягко, и бледнеет и загорается румянцем. Он поет всем телом и, точно пьянея от песни, качается
на ногах.
Потом он вдруг выпрямлялся при последней певучей
ноте и, как будто чувствуя себя
выше всех в мире, гордо, решительно вскидывал ногой гитару, перевертывал ее, притопывал, встряхивал волосами и, нахмурившись, оглядывался
на хор.
Вдруг откуда-то вырвалась толпа странных, точно сцепившихся между собой звуков духовой музыки и понеслась над городом в бешено громком вальсе. Одна
нота была такая тяжёлая, обрывистая — уф, уф! Она совсем не вязалась с остальными и, тяжело вздыхая, лезла
выше всех остальных… Казалось, что-то большое и тяжёлое грузными прыжками пробует вырваться
на волю и не может.
— А по такому, — говорю, — случаю, что каприз
на меня нашел; а если вы не послушаетесь, так… «Эй, говорю, Пушкарев! — своему, знаете, рассыльному, отставному унтер-офицеру, который все приказания двумя
нотами выше исполняет: — Мы теперь, говорю, едем в Дмитревское, и если туда кто-нибудь из новоселковских явится, хоть бы даже сам управитель, так распорядись». Пушкарев мой, знаете, только кекнул и поправил усы.
Ему отзывались другие колокольни: сипло, точно простуженный архиерейский бас, вякал надтреснутый колокол у Никиты Мученика; глухим, коротким, беззвучным рыданием отвечали с Николы
на Выселках, а в женском монастыре за речкой знаменитый «серебряный» колокол стонал и плакался
высокой, чистой, певучей
нотой.
На высокой, гневно-пронзительной
ноте замер голос Райко, и так долго сидели они и молчали. Потом Чистяков подошел ближе и увидел сухие и злобные, горящие, как у волка, глаза.
— А-а-а-а! — не своим голосом
на высокой пронзительной
ноте закричала Оля.
Ренан, когда я много лет спустя попал в эту самую аудиторию
на его лекции, разбирал какие-то спорные пункты библейской экзегетики и полемизировал с немецкими учеными. Он ходил вдоль стола, около которого сидели слушатели и слушательницы, и, с книжкой в руках, горячился,
высокими нотами, похожий
на жирненького аббата, со своим полным лицом и кругленьким брюшком.
Где-то за церковью запели великолепную печальную песню. Нельзя было разобрать слов и слышались одни только голоса: два тенора и бас. Оттого, что все прислушались, во дворе стало тихо-тихо… Два голоса вдруг оборвали песню раскатистым смехом, а третий, тенор, продолжал петь и взял такую
высокую ноту, что все невольно посмотрели вверх, как будто голос в высоте своей достигал самого неба. Варвара вышла из дому и, заслонив глаза рукою, как от солнца, поглядела
на церковь.
Подгулявший старшина хочет что-то сказать, но не может. Он неопределенно шевелит пальцами, пучит глаза и надувает свои красные опухшие щеки с такой силой, как будто берет самую
высокую ноту на большой трубе. Писарь, маленький, куцый человек с красным носиком и в жокейском картузе, придает своему лицу энергическое выражение и входит в толпу.
Сережа стал похож
на отца, волосы его темнели, он смотрел почти юношей; голос у него срывался с низких
нот на высокие.
Чуть только аминь закончил молитву, петух, необыкновенно высоко вытянув свою золотистую шею, так сильно и звучно поднял общую песнь, что
высокие ноты его голоса отозвалися жертвой хваления в детской душе сидевшего
на земле младенца.